Перейти к содержимому

Завтра, 8 марта - день памяти святой блаженной Матронушки.

Тропарь:

Богом умудренную блаженную старицу Матрону,/ земли Тульския процветение/ и града Москвы преславное украшение,/ восхвалим днесь, вернии./ Сия бо, света дневнаго не познавши,/ светом Христовым просветися/ и даром прозрения и исцеления обогатися./ Пресельница же и странница на земли бывши,/ ныне в чертозех Небесных Престолу Божию предстоит// и молится о душах наших.

Отец Дионисий Афон старец

Старец Дионисий был одним из самых почитаемых афонских духовников, одним из последних столпов «старой школы» исихазма. Его называли «патриархом Афона» и приезжали к нему со всего мира люди самых разных национальностей. Отец Дионисий отошел в вечность 11 мая 2004 года в возрасте 95 лет, из которых 81 год он провел в монастыре, в том числе 78 лет — на Святой горе Афон, из них 67 лет — в келье св. Георгия «Колчу», и 57 лет окормлял многочисленных духовных чад со всех уголков мира. Предлагаем вниманию наших читателей беседу со старцем, посвященную посту.

– Отец Дионисий, расскажите нам о посте. Сегодня христиане уже не так соблюдают посты, как это было раньше. Каждый постится, как ему хочется…

– Да, каждый постится, как ему хочется. Но не все бывает так, как хотелось бы.

Посты установлены были святыми отцами на семи Вселенских Соборах, и, если мы их соблюдаем, нам подается великая Божественная благодать. Если же ты их не соблюдаешь, то тут начинается: «А, Петров пост! Да он не так уж и важен. Успенский пост! Да Богородица ведь знает, что мы не можем поститься. Великий пост! О-о-о, ну это уже слишком: целых семь недель». И так ты выдумываешь всяческие оправдания для себя и совершенно отходишь от постов. Но если нет поста, нет ничего! Ведь пост – это Божественная благодать.

И посмотри, ведь пост выхолостили уже давно. Еще в те времена, когда я был маленьким, в школе, Великим постом постились только на первой седмице да на Страстной, а в промежутке между ними разрешалось есть все. Но это далеко от истины[1], а если ты отошел от истины, значит, мы уже начали хромать. Прихрамываешь сначала на одну ногу, затем на обе ноги, пока не скажешь вовсе: «Да ну его, Бог его знает! Буду жить как все».

Видишь? Нужно иметь чуточку внимания. Чуточку внимания – и Бог поможет нам.

– Да, что же это за христианин, если не почитает пост? Тогда все равно, какой ты веры. Ты говоришь, что ты христианин, но если не постишься, то чем же ты отличаешься от язычника?

– Видишь, как прогрессирует зло? Католики не постились, и приводят себе в оправдание доказательства из Писания, каким они его понимают, будто бы пост не нужен вообще. И хоть на семи святых Вселенских Соборах и были католики – ведь тогда между нами не было разделений, – но мало-помалу они дошли до того, что у них уже не стало поста.

В Румынии в 1939 году я беседовал с одной католической монахиней, и она мне сказала: «Если я могу, то не ем мяса в Великую пятницу. Если могу; а если нет – тогда ем».

В Великую пятницу, когда Спаситель был вознесен на Крест, у католиков говорят, будто бы ничего плохого в том, что ты поешь мяса! Они тоже были ортодоксальными христианами, как и мы, а посмотри, что вышло?

Итак, я сказал вам это для примера. Ведь посмотри, когда человек начинает спускаться с горы, он чуть ли не бежит, ибо, когда идешь вниз, труднее остановиться. Доходит до того, что человек говорит: «А зачем мне поститься? В Писании же написано: что выходит из человека, то и оскверняет его, а что входит в человека, это его не оскверняет»[2].

Да, это так – да не так. Все посты установлены святыми отцами, чтобы, постясь, ты умалял страсти. Пост ты соблюдаешь, почитая страсти Спасителя: «Я пощусь, потому что Спаситель страдал за меня» и так далее. Ну а в том состоянии, в котором человечество находится теперь, чего еще ждать?[3]

– Говорят так: сейчас нельзя поститься потому, что если ты будешь поститься и не поешь мяса, то не сможешь работать в поле.

– Видишь, люди так считают, но это заблуждение. Это обман вражий, потому что естество человека сейчас полно страстей. А страсти, если они поселятся в уме, сердце и мыслях человека, становятся второй натурой. Если же они стали второй натурой, то человек начинает говорить: «Если я не поем мяса, то умру. Все, это конец». И с такими мыслями он действительно умрет!

Но это неправда. Это страсть, навязанная искусителем, который заведует складом всех зол и подбрасывает семя злых дел нам в душу и сердце. И если естество наше склоняется к одному из тех зол, которые он нам подбрасывает, то он впредь будет этим (злом) нам «помогать». Хочешь выпить водки – этим он тебе «помогает»! Хочешь поесть побольше отменных яств – этим он тебе тоже «помогает», пока не поселится в душе человека зло. Хочешь говорить ложь – он «помогает» тебе и этим, пока не приживется страсть, пока она не проклюнется, а если она проклюнется, тогда она уже пускает корень в душе и сердце человека. А если она пустила корень, то этот корень уже становится второй натурой, и ты уже убежден, что если не съешь или не выпьешь того, чего тебе хочется, то ты умрешь. Но это неправда! Это действие искусителя.

То есть ту страсть, которая закрепилась в сердце человека, пустила корни, ее уже труднее искоренить. Поэтому святые отцы учат, что всякий злой помысл, который есть в душе и сердце нашем, он очевиден, и мы должны быть уверены, что он от искусителя, и поспешить к духовнику и сказать ему: «Вот что говорит мне ум, батюшка. Вот, ум мой склоняется к тому-то и тому-то», – чтобы духовник дал тебе наставление, как его просветит благодать Святого Духа.

И этим ты посрамляешь врага, потому что если ты не идешь исповедаться, то страсти, занесенные им в твою душу и сердце, разрушат тебя. А когда никак не можешь найти священника, то исповедуйтесь друг другу, как говорят святые апостолы[4], чтобы хотя бы так получить помощь и исцелиться, ибо по-другому ты не можешь исцелиться[5].

– Есть ли шанс на спасение у тех монахов, которые едят мясо?

– Посмотрите: святые отцы изначально решили, чтобы монастыри строились вдали от людей, то есть в пустыне, чтобы монах, совершающий покаяние, мог сохранить свои пять чувств чистыми, близкими к Богу.

Монах ушел из мира, чтобы быть ближе к Богу, потому что человек, живя в миру, соскальзывает в злобу мира.

Святые отцы решили, что монахи не должны есть мяса, потому что оно разжигает страсти более всякой другой пищи. Монах, если он ест вдоволь, пьет вдоволь и спит вдоволь (особенно важен сон), тогда горе ему – он уже не может быть чистым. Тебя будут бороть страсти, плотские страсти, которые являются колоссальными страстями; поэтому святые отцы поставили предел, чтобы ты хранил себя: не ешь пищи, которая разжигает плотские страсти.

Еще тебе нужно, как монаху, не спать вдоволь, ибо тебе, как монаху, не нужно спать по восемь часов. Нужно подвизаться, ведь для того и существует монашеская жизнь, чтобы ты подвизался. Ведь посмотри, как пишут святые отцы: даже если пища у тебя смиренная, как положено монаху, но если ты спишь вдоволь, страсти снова будут бороть тебя со страшной силой.

Поэтому бодрствуйте и молитесь, чтобы войти в Царство Божие[6], то есть не спи столько, сколько хочет того тело, но будем смирять его молитвой и постом, чтобы не разжигались в нас страсти.

– А что делать, если в монастыре едят мясо? Оказывать послушание настоятелю или уйти в другое место, где его не едят?

– Искушения вражии не оставят тебя в покое, куда бы ты ни пошел. Если ты уходишь из монастыря, потому что там едят мясо, и идешь в другой, то враг уже приготовил тебе там другие искушения. Но поскольку ты не можешь исправить положение дел, то оказывай послушание, а со временем, может, руководители решат, чтобы здесь больше не ели мяса, ведь, слава Господу, монахам в монастыре есть что поесть кроме мяса. Если же они не могут отказаться от мяса, то ешь так, чтобы только тебя видели, что ты ешь, но не так, чтобы наесться.

Мясо – не нечистая пища, это пища, данная Богом, но святые отцы решили, чтобы в монашестве не ели мяса ни под каким предлогом, чтобы тебе легче было бороться с плотскими страстями. Потому и установили наказание для тех, кто ест мясо.

Но поскольку люди изменились и в некоторых монастырях случаются волнения, если монахи не поедят мяса, то ты лучше оказывай послушание, садись за стол и ешь, если это монастырь общежительный. Но ешь так, чтобы только другие видели, что ты ешь, а сам поступай, как советуют и врачи, – вставай из-за стола с некоторым желанием поесть еще.

Иеромонах Дионисий (Игнат)
Перевела с румынского Зинаида Пейкова
Calauzaortodoxa.ro

23 августа 2012 г.

18 304

В разных культурах слово о Рождестве соединено с разными трудностями. Слово вообще рождается трудно. А если нужно родить слово о Слове, Которое родилось от Девы, то немоты можно ожидать от самого говорливого. Сам дай мне слово, Слове Божий, да и в этом году прославится нами Твоё Пришествие в мир.
Рождество Христово
Рождество Христово

Мы имеем счастье быть окутанными христианством и имеем хамство этого не замечать. У нас разговор о Рождестве как будто лёгок и привычен. А вот попробуйте сказать о воплотившемся Боге, находясь внутри индуистской культуры, у которой сотни тысяч богов. Эти боги являются среди людей постоянно, они способны к бесчисленным воплощениям и развоплощениям. И не нужно ехать в Индию, чтобы об этом узнать — можно побеседовать хотя бы со знакомым кришнаитом славянского происхождения.Между тем, христианская весть о воплотившемся Боге уникальна и ни к чему не сводима. Вся грандиозность события заключается именно в том, что речь идёт о Боге Израиля, о Боге Ветхого Завета, со всеми теми Его качествами, которые мыслятся с непременным страхом. Это Бог, могущий всё, то есть всемогущий. Это Бог вечный, всезнающий, не безразличный к человеку, умеющий как любить, так и наказывать. Ему служат Солнце и Луна. Его Престол, закрывая лица, окружают Херувимы. В травинке видна Его премудрость, а в горных хребтах и морских глубинах очевидно Его всесилие. И именно Он родился в пещере от Девы.

Если мысль мечется между небом, которое есть Престол Божий, и землёй, которая есть подножие ног Его (Мф. 5, 33–34), если мысль пытается удержать в памяти всё, что знает о великом Боге, и соединить эту память с Дитём, положенным в ясли, то нельзя не изнемочь человеку. Человек тогда опускается на колени, точь-в-точь как волхвы на бесчисленных средневековых картинах. Человек не приносит дары и не держит в руках ни ларца, ни посоха. Он просто стоит на коленях перед Младенцем и Девой. Возможно, он уже и не думает, но созерцает. Рождество — именно праздник, требующий вначале размышления, затем усталости от последнего и перехода в созерцание. Это глубокий праздник, и над ним нужно стоять, как над колодцем, в котором ночью отражаются звёзды. Отсюда всё праздничное умиление и вся тишина Сочельника. И даже громкий смех детей и взрослых на святках — не более чем разрядка для души, немного уставшей от громадности чуда.

Да, друзья, от чуда можно устать. Потому что оно большое, а я маленький. Потому что моя душа не всегда готова жить чудом и только чудом, а оно, между тем, таково, что, поселившись в душе, неумолимо вытесняет из неё прочь всё нечудесное. И тогда возникает соблазн любить чудо не «от всея души и от всего помышления», а частично, умеренно и привычно. Как пушистую домашнюю зверушку. Этот соблазн — от усталости.

***

Что уж там индуизм с миллионом воплощающихся и испаряющихся богов! Не много ли опасней современное «культурное» басурманство, при котором и женщина — не тайна, и роды — не чудо, и дети «заводятся» или сами, как тараканы, или сознательно, как пекинес?

Мария и беспомощный Бог на Её руках — это же целое Солнце, от которого рождается тепло и текут во весь мир умные лучи. Любовь к этому удивительному вифлеемскому событию должна разрезать жизнь человечества на «до» и «после».

Что значит «до»? Значит, что женщина — объект мужских желаний и своеволия; что ребёнок — лишний рот, пока не вырастет; что сама жизнь — мрачная пещера, даже если жить в пространных покоях.

Что значит «после»? Значит, что Одна Жена стала вместилищем Тайны, и теперь всех жён в благодарность Той Одной нужно любить, защищать, уважать и быть для них рыцарем. Значит, что ребёнок — это умилительно более, чем обременительно. Значит, что поклоняться нужно отныне не грубой силе и фактическому могуществу, а такой силе и такому могуществу, которые способны унизиться до образа раба и отдать Себя на женские руки, и сопеть безмятежно на этих самых руках. И то, что эти руки будут обнимать отныне всю человеческую историю — тоже значит.

За оконным стеклом вихрем кружатся белые хлопья, хрустит под ногами снег, и опять в церквях поют: «Таинство странное вижу и преславное: небо — вертеп, Престол херувимский — Деву»[1]. То есть небо — это не то, что вверху. Настоящее небо — это там, где Бог. Христос родился в пещере — и пещеру сделал небом. До Воплощения только Небесные Силы, да и то не все, были так близко допущены к Божеству, что Господь именовался Сидящим на Херувимах и Ездящим на Серафимах. А теперь Он приблизился к Деве и через Неё так приблизился к нам, что Она превзошла близостью херувимские престолы. Так поют в церквях от лица всех думающих об этом и понимающих это. И каждый из нас может сказать вслед за ирмосом: вижу!

Видишь ли ты это, брат мой и сестра моя? Если не видишь, то не январская пурга мешает тебе и не слабое зрение. Но какой-то «-изм» попал в твоё нежное око. А может, просто суета, да предпраздничный шопинг, да забот полон рот, да на работе проблемы. Только, знаешь, никогда суета не закончится, и никуда не уйдут проблемы. Они будут мухами жужжать над ухом и появляться ниоткуда, как вездесущая пыль. Особенно если даже раз в год ты не выкроишь кусочек бесценного времени для того, чтобы в удивлении постоять над входом в одну пещеру. Там сопит вол, там о каменный пол слышен стук копыта, там тихо поёт Мария. Возможно, Ей подпевают Ангелы, но этого мы с тобой не слышим. В этой пещере скрыто твоё и моё главное Сокровище. Оно пока маленькое и нуждается в защите Иосифа. Но вообще-то, по-настоящему, маленькие — мы. И мы нуждаемся в Нём постоянно.

С Рождеством тебя, брат мой и сестра моя!


[1] Ирмос 9-й песни Рождественского канона.

1

Сегодня, 6 января 2018 года, к нам в храм села Сукромля в рамках авто-мото пробега заехали помолиться и пообщаться наши старые друзья и помощники, которые сильно помогали в восстановлении храма в 2010-2011 годах.

Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля Авто-мото пробег Сукромля

Все приехавшие зашли в храм и помолились.

Авто-мото пробег Храм Преображения Господня село Сукромля Авто-мото пробег Храм Преображения Господня село Сукромля Авто-мото пробег Храм Преображения Господня село Сукромля

Благодарим вас, друзья, за помощь и поддержку!

Русские мотоциклисты, Ночные волки

29 декабря исполняется 80 лет со дня мученической кончины священномученика Аркадия (Остальского), епископа Бежецкого. 

Свя­щен­но­му­че­ник Ар­ка­дий, епи­скоп Лу­бен­ский, ви­ка­рий Пол­тав­ский (в ми­ру Осталь­ский Ар­ка­дий Иоси­фо­вич) ро­дил­ся в ап­ре­ле 1888 го­да в се­ле Яко­ви­цы Жи­то­мир­ской гу­бер­нии в се­мье свя­щен­ни­ка Иоси­фа Осталь­ско­го. Впо­след­ствии ро­ди­те­ли бу­ду­ще­го Свя­ти­те­ля пе­ре­еха­ли в Жи­то­мир, ку­да пе­ре­ве­ли слу­жить от­ца Иоси­фа. Кро­ме Ар­ка­дия в се­мье бы­ли ещё двое де­тей: сын и дочь, ко­то­рая умер­ла в воз­расте трёх лет. По­сле окон­ча­ния Во­лын­ской Ду­хов­ной Се­ми­на­рии, с сен­тяб­ря 1911 го­да отец Ар­ка­дий слу­жил свя­щен­ни­ком со­бор­но­го хра­ма в го­ро­де Ста­ро-Кон­стан­ти­нов, за­тем на­сто­я­те­лем Ни­коль­ской еди­но­вер­че­ской церк­ви в го­ро­де Пол­та­ва. Во вре­мя вой­ны он — пол­ко­вой свя­щен­ник. Яв­ля­ясь с 1917 по 1922 го­ды на­сто­я­те­лем хра­ма в Жи­то­ми­ре, отец Ар­ка­дий при хра­ме же ор­га­ни­зо­вал Пра­во­слав­ное Брат­ство. Его пла­мен­ные про­по­ве­ди при­вле­ка­ли мно­же­ство на­ро­да, а Брат­ство в тяж­кие го­ды граж­дан­ской вой­ны осу­ществ­ля­ло прак­ти­че­скую по­мощь бед­ным и боль­ным, тут обу­ча­ли де­тей, хо­ро­ни­ли умер­ших, за­ни­ма­лись бла­го­тво­ри­тель­но­стью. Отец Ар­ка­дий по­имён­но пом­нил всех боль­ных, ко­то­рых опе­ка­ло Брат­ство, и, бы­ва­ло, не раз спра­ши­вал, кто де­жу­рит се­го­дня у та­кой-то, кто по­не­сёт та­кой-то обед. 

Не толь­ко дру­гих по­буж­дал он к ни­ще­лю­бию и жерт­вен­но­сти, но и сам по­ка­зы­вал при­мер этой жерт­вен­но­сти и край­не­го нес­тя­жа­ния. Близ­кие, зная, что он нуж­да­ет­ся и не име­ет средств, сши­ли ему шу­бу. Эту шу­бу он на­дел все­го ра­за два, за­тем она вне­зап­но ис­чез­ла. Ока­за­лось, он от­дал её бед­ной вдо­ве, у ко­то­рой бы­ло двое боль­ных ту­бер­ку­лё­зом де­тей. Од­на­жды он вы­шел из Жи­то­ми­ра в са­по­гах, а в Ки­ев при­шёл уже в лап­тях. Ока­за­лось, ему на до­ро­ге встре­тил­ся ка­кой-то бед­няк, и они по­ме­ня­лись обу­вью. В дру­гой раз отец Ар­ка­дий от­дал ка­ко­му-то неиму­ще­му брю­ки и остал­ся в ниж­нем бе­лье, а чтобы это­го не бы­ло вид­но, за­шил спе­ре­ди под­ряс­ник, чтобы по­лы не рас­па­хи­ва­лись. 

Отец Ар­ка­дий ча­сто слу­жил и все­гда ис­по­ве­ды­вал. На ис­по­ве­ди он ни­ко­го не то­ро­пил, пред­ла­гая без стес­не­ния на­звать то, что му­ча­ет ду­шу че­ло­ве­ка. Ино­гда ис­по­ведь за­тя­ги­ва­лась до двух ча­сов но­чи. 

Вес­ною 1922 го­да от­ца Ар­ка­дия аре­сто­ва­ли по об­ви­не­нию в со­про­тив­ле­нии изъ­я­тию цер­ков­ных цен­но­стей пря­мо на вы­хо­де из хра­ма, по­сле со­вер­ше­ния Бо­же­ствен­ной Ли­тур­гии. Тол­па мо­ля­щих­ся по­сле­до­ва­ла вме­сте со сво­им пас­ты­рем к зда­нию Ч. К., но сол­да­ты взя­ли вин­тов­ки на­из­го­тов­ку, при­ка­зы­вая всем разой­тись. Од­на­ко лю­ди от­ка­за­лись под­чи­нить­ся, тре­буя от­пу­стить свя­щен­ни­ка. Всех их си­лой уве­ли в под­вал зда­ния Ч. К. Весть об аре­сте лю­би­мо­го пас­ты­ря об­ле­те­ла го­род, в тюрь­му ста­ли при­но­сить пе­ре­да­чи в та­ком ко­ли­че­стве, что их хва­та­ло и за­клю­чён­ным, и над­зи­ра­те­лям. 

Ба­тюш­ку при­го­во­ри­ли к рас­стре­лу. Рас­ска­зы­ва­ют, что во вре­мя чте­ния об­ви­ни­тель­но­го за­клю­че­ния и при­го­во­ра отец Ар­ка­дий за­снул, и кон­во­и­ры вы­нуж­де­ны бы­ли раз­бу­дить его, чтобы со­об­щить, что он при­го­во­рён к смер­ти. «Ну что ж, — ска­зал свя­щен­ник, — бла­го­да­рю Бо­га за всё. Для ме­ня смерть — при­об­ре­те­ние» По­сле су­да вер­ные хри­сти­ане ста­ли хло­по­тать о смяг­че­нии при­го­во­ра, и он был за­ме­нён пя­тью го­да­ми за­клю­че­ния. 

По­ка отец Ар­ка­дий на­хо­дил­ся в за­клю­че­нии, его су­пру­га вы­шла за­муж за офи­це­ра Крас­ной ар­мии, по­тре­бо­вав по­сле осво­бож­де­ния ба­тюш­ки из тюрь­мы, чтобы он дал ей раз­вод. Де­тей у них не бы­ло. Так Гос­подь раз­ре­шил от­ца Ар­ка­дия от се­мей­ных уз. 

По­сле до­сроч­но­го осво­бож­де­ния в 1925 го­ду ба­тюш­ка по­ехал по­мо­лить­ся в Ди­вев­ский жен­ский мо­на­стырь. В Ди­ве­е­ве его встре­ти­ла бла­жен­ная Ма­рия Ива­нов­на, ко­то­рая вни­ма­тель­но по­гля­де­ла на при­е­хав­ше­го по­мо­лить­ся свя­щен­ни­ка и ска­за­ла ему: «Бу­дешь епи­ско­пом, но из тюрь­мы не вый­дешь». В Са­ров­ской Успен­ской пу­сты­ни он был по­стри­жен в ман­тию с остав­ле­ни­ем то­го же име­ни. 

Вер­нув­шись в Жи­то­мир, иеро­мо­нах Ар­ка­дий всё вре­мя стал от­да­вать мо­лит­ве и ас­ке­ти­че­ским по­дви­гам. Пе­ред ним, как ни­ко­гда яс­но, пред­на­чер­та­ли смысл и цель хри­сти­ан­ской жиз­ни — в стя­жа­нии Ду­ха Свя­то­го. На од­ной из от­кры­ток, по­да­рен­ной ду­хов­ной до­че­ри, он на­пи­сал по­же­ла­ние, ко­то­рое в та­кой же сте­пе­ни от­но­сил и к се­бе: «Не тот бла­жен, кто хо­ро­шо на­чи­на­ет, но кто хо­ро­шо кон­ча­ет по­двиг свой. По­се­му по­двиг по­ка­я­ния и борь­бы со стра­стя­ми дол­жен быть по­жиз­нен­ным». 

В на­ча­ле 1926 го­да иеро­мо­нах Ар­ка­дий был воз­ве­дён в сан ар­хи­манд­ри­та, а 2 сен­тяб­ря 1926 го­да ар­хи­манд­рит Ар­ка­дий был хи­ро­то­ни­сан во епи­ско­па Лу­бен­ско­го, ви­ка­рия Пол­тав­ской епар­хии, од­на­ко епар­хи­ей управ­лять не мог, по­сколь­ку в ок­тяб­ре был аре­сто­ван и вы­слан в Харь­ков, а в фев­ра­ле 1927 го­да в Ту­ап­се. 

Въезд в епар­хию, в го­род Луб­ны, ему был за­пре­щён, од­на­ко Вла­ды­ка всё же ре­шил вы­ехать, чтобы от­слу­жить хо­тя бы Пас­халь­ное Бо­го­слу­же­ние. В Луб­ны он вы­ехал тай­но и пе­ред са­мым на­ча­лом Пас­халь­ной по­лу­нощ­ни­цы, око­ло по­ло­ви­ны две­на­дца­то­го, во­шёл в ал­тарь. Он был в паль­то, в тём­ных оч­ках и в та­ком ви­де ма­ло по­хо­дил на епи­ско­па. Диа­кон со­бо­ра стал про­го­нять незна­ком­ца, го­во­ря, что они ждут при­ез­да на­зна­чен­но­го к ним ар­хи­ерея, и ему со­всем не ме­сто сей­час в ал­та­ре. Незна­ко­мец по­про­сил вы­звать на­сто­я­те­ля, диа­кон усту­пил, и ко­гда при­шёл на­сто­я­тель, епи­скоп Ар­ка­дий от­крыл­ся ему и ска­зал, что он и есть на­зна­чен­ный к ним ар­хи­ерей. 

По­сле объ­яс­не­ний Вла­ды­ка об­ла­чил­ся, и на­ча­лось Пас­халь­ное Бо­го­слу­же­ние. Но ещё не за­кон­чи­лась служ­ба, как в со­бо­ре ста­ли по­яв­лять­ся пред­ста­ви­те­ли вла­сти. Даль­ней­шее пре­бы­ва­ние вла­ды­ки Ар­ка­дия в со­бо­ре гро­зи­ло аре­стом, и он был вы­нуж­ден скрыть­ся. Это бы­ло един­ствен­ным бо­го­слу­же­ни­ем в на­зна­чен­ной ему епар­хии. Епи­скоп ухал в Но­во-Афон­ский мо­на­стырь на Кав­каз, жил в го­рах, встре­чал­ся с по­движ­ни­ка­ми, на­се­ляв­ши­ми в то вре­мя про­па­сти и уще­лья Кав­каз­ских хреб­тов. Од­на­ко и здесь по­ло­же­ние бы­ло неспо­кой­ным. Вла­сти с по­мо­щью охот­ни­ков вы­сле­жи­ва­ли по­движ­ни­ков, аре­сто­вы­ва­ли и рас­стре­ли­ва­ли их. 

Вновь Вла­ды­ка был аре­сто­ван в ап­ре­ле 1927 го­да и со­слан в Ка­зань. Из этой ссыл­ки он бе­жал в мар­те 1928 го­да и неле­галь­но по­се­лил­ся в Ле­нин­гра­де при по­дво­рье Ки­е­во-Пе­чер­ской Лав­ры. Слу­жил он тай­но. 

В мае 1928 го­да по­сле­до­вал но­вый арест Свя­ти­те­ля, уже в Москве. Его за­клю­чи­ли в Бу­тыр­скую тюрь­му. В июле то­го же го­да Вла­ды­ка был при­го­во­рён к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в ла­ге­ре, а в даль­ней­шем срок про­дли­ли ещё на пять лет. 

Вла­ды­ка на­хо­дил­ся в еди­но­мыс­лии с кли­ри­ка­ми и при­хо­жа­на­ми «Ме­чёв­ско­го» цен­тра уме­рен­ной оп­по­зи­ции при хра­ме Свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, что на Ма­ро­сей­ке в Москве, на­сто­я­те­лем ко­то­ро­го по­сле кон­чи­ны по­чи­та­е­мо­го в на­ро­де от­ца Алек­сия Ме­чё­ва (па­мять 9 июня) стал его сын отец Сер­гий. Офи­ци­аль­но не от­де­ля­ясь от мит­ро­по­ли­та Сер­гия, они рез­ко кри­ти­ко­ва­ли его, по­да­ва­ли про­ше­ния об уволь­не­нии на по­кой, воз­дер­жи­ва­лись от воз­но­ше­ния его име­ни за бо­го­слу­же­ни­я­ми. 

Как-то, бу­дучи тай­но в Москве меж­ду бес­ко­неч­ны­ми ссыл­ка­ми, Вла­ды­ка по­пы­тал­ся об­ра­тить­ся к мит­ро­по­ли­ту Сер­гию (Стра­го­род­ско­му) за разъ­яс­не­ни­я­ми о совре­мен­ной цер­ков­ной жиз­ни, од­на­ко тот не стал с ним раз­го­ва­ри­вать, пред­ло­жив ему преж­де явить­ся в Н. К. В. Д. 

С 1928 по 1937 го­ды с неболь­шим пе­ре­ры­вом Вла­ды­ка на­хо­дил­ся в за­клю­че­нии на Со­лов­ках. Там он был опре­де­лён на са­мую тя­жё­лую ра­бо­ту. Ла­гер­ное на­чаль­ство, ви­дя, ка­кое бла­го­твор­ное вли­я­ние Вла­ды­ка ока­зы­ва­ет на окру­жа­ю­щих, и, опа­са­ясь это­го вли­я­ния, ча­сто пе­ре­во­ди­ло его с од­но­го ме­ста на дру­гое. Вла­ды­ка раз­да­вал всё, что по­лу­чал от ду­хов­ных де­тей и ста­рал­ся, чтобы ссыль­ное ду­хо­вен­ство по­мо­га­ло друг дру­гу. 

Боль­шое чис­ло осве­до­ми­те­лей и по­сто­ян­ное на­блю­де­ние за за­клю­чён­ны­ми зна­чи­тель­но утя­же­ля­ли усло­вия пре­бы­ва­ния в ла­ге­ре. Здесь на каж­до­го уз­ни­ка был за­ве­дён сек­рет­ный фор­му­ляр, в ко­то­ром от­ме­ча­лось его по­ве­де­ние, как он ра­бо­та­ет, что го­во­рил, ка­ких взгля­дов при­дер­жи­ва­ет­ся. Ла­гер­ное на­чаль­ство ис­ка­ло по­вод, чтобы аре­сто­вать епи­ско­па-по­движ­ни­ка, име­ю­ще­го вы­со­кий ав­то­ри­тет сре­ди за­клю­чён­ных. По­во­дом к это­му ста­ло уча­стие Вла­ды­ки и дру­гих свя­щен­но­слу­жи­те­лей во все­нощ­ной под Бла­го­ве­ще­ние. След­ствие бы­ло за­кон­че­но в июле. Мно­гие свя­щен­ни­ки и ми­ряне бы­ли осуж­де­ны на дис­ци­пли­нар­ные на­ка­за­ния — пре­бы­ва­ние в штраф­ном изо­ля­то­ре. Де­ло епи­ско­па Ар­ка­дия бы­ло на­прав­ле­но для рас­смот­ре­ния в трой­ку О. Г. П. У., ко­то­рая при­го­во­ри­ла его к пя­ти го­дам за­клю­че­ния в конц­ла­ге­ре. По­сле при­го­во­ра Вла­ды­ку в ка­че­стве на­ка­за­ния пе­ре­ве­ли на неко­то­рое вре­мя на Се­кир­ную Го­ру, ко­то­рая пред­став­ля­ла со­бой по­до­бие внут­рен­ней Со­ло­вец­кой тюрь­мы с са­мым су­ро­вым ре­жи­мом. Кор­ми­ли там гни­лы­ми про­дук­та­ми, и то в са­мом ма­лом ко­ли­че­стве. На Се­кир­ной Го­ре бы­ло два «от­де­ле­ния» — верх­нее и ниж­нее. Це­лы­ми дня­ми за­клю­чён­ные «верх­не­го от­де­ле­ния» долж­ны бы­ли си­деть на жёр­доч­ках, не до­ста­вая но­га­ми до по­ла, вплот­ную друг к дру­гу. На ночь раз­ре­ша­лось лечь на го­лом ка­мен­ном по­лу, но укрыть­ся бы­ло нечем. За­клю­чён­ных бы­ло столь­ко, что спать при­хо­ди­лось всю ночь на од­ном бо­ку. Через неко­то­рое вре­мя за­клю­чён­ных пе­ре­во­ди­ли из «верх­не­го» от­де­ле­ния в ниж­нее и то­гда поз­во­ля­ли ра­бо­тать, но ра­бо­ту да­ва­ли са­мую тя­жё­лую. 

Из это­го ла­ге­ря Вла­ды­ка вер­нул­ся через де­сять лет — в фев­ра­ле 1937 го­да — со­вер­шен­но се­дым. По­сле осво­бож­де­ния он был на­зна­чен епи­ско­пом Бе­жец­ким, но на­зна­че­ния не при­нял. По­сто­ян­ное про­жи­ва­ние ему бы­ло раз­ре­ше­но в Ка­лу­ге. Там Вла­ды­ка ча­сто ви­дел­ся с ар­хи­епи­ско­пом Ка­луж­ским Ав­гу­сти­ном (Бе­ля­е­вым), с ко­то­рым под­дер­жи­вал дру­же­ские от­но­ше­ния как с че­ло­ве­ком од­но­го с ним по­движ­ни­че­ско­го ду­ха. 

В сен­тяб­ре 1937 го­да Н. К. В. Д. аре­сто­вал ар­хи­епи­ско­па Ав­гу­сти­на, о чём тут же узнал епи­скоп Ар­ка­дий. На сле­ду­ю­щий день око­ло по­лу­но­чи прео­свя­щен­ный Ар­ка­дий от­пра­вил­ся на вок­зал. Ему уда­лось сесть в по­езд, но вла­сти уже ис­ка­ли его. Со­став был за­дер­жан, в по­езд во­шли со­труд­ни­ки Н. К. В. Д. вме­сте с че­ло­ве­ком, ко­то­рый знал епи­ско­па в ли­цо, и Вла­ды­ка был аре­сто­ван. По­на­ча­лу его дер­жа­ли в Ка­луж­ской тюрь­ме, а за­тем пе­ре­ве­ли в Бу­тыр­скую тюрь­му в Москве. 17 ок­тяб­ря на­ча­лись до­про­сы. 

«Сви­де­те­ли», по­ка­за­ни­я­ми ко­то­рых вос­поль­зо­ва­лось след­ствие, го­во­ри­ли: «Осталь­ско­го я слу­чай­но встре­тил на ули­це воз­ле Пиме­нов­ской церк­ви, где в бе­се­де со мной он за­явил: «При­е­хал в Моск­ву на­ве­стить сво­их ду­хов­ных де­тей..» Даль­ше Осталь­ский со­об­щил мне: «Пра­ви­тель­ство взя­ло курс на уни­что­же­ние по­след­них остав­ших­ся пра­во­слав­ных хра­мов, по­всю­ду ви­дишь за­пу­сте­ние внеш­нее, но ве­ра в Бо­га у на­ро­да ве­ли­ка, это я го­во­рю по сле­ду­ю­щим уро­кам: сто­ить толь­ко епи­ско­пу по­явить­ся в де­ревне и го­ро­де, мо­мен­таль­но во­круг те­бя со­би­ра­ет­ся на­род; и как на мо­лит­ве се­бя дер­жат ве­ру­ю­щие — это то­же ха­рак­тер­но: ти­ши­на, тор­же­ствен­ное бла­го­го­ве­ние, по­ря­док... Я не ве­рю, чтобы Рус­ская на­ция со­вер­шен­но со­шла со сце­ны, нет, на­цио­наль­ный дух жи­вёт в Рус­ском на­ро­де, и при­дёт вре­мя, он се­бя по­ка­жет!». 

На до­про­се Вла­ды­ка от­ве­тил сле­до­ва­те­лю: «В по­ряд­ке обыч­ных раз­го­во­ров со сво­и­ми зна­ко­мы­ми кто-то из них за­дал во­прос, что необ­хо­ди­мо сде­лать для укреп­ле­ния Церк­ви. Я го­во­рил, что Цер­ковь рас­ша­ты­ва­ет­ся вслед­ствие на­ше­го нрав­ствен­но­го па­де­ния. Сле­до­ва­тель­но, для то­го, чтобы укре­пить Цер­ковь, необ­хо­ди­мо в ос­но­ву по­ло­жить на­ше нрав­ствен­ное усо­вер­шен­ство­ва­ние. По­след­нее яв­ля­ет­ся сред­ством борь­бы с неве­ри­ем и его на­ступ­ле­ни­ем на Цер­ковь... Я при­шёл к вы­во­ду, что по­сле осво­бож­де­ния я бу­ду стре­мить­ся не к то­му, чтобы управ­лять епар­хи­ей, а чтобы иметь воз­мож­ность со­вер­шать бо­го­слу­же­ние в хра­ме. Ес­ли это не удаст­ся, то быть хо­тя бы сто­ро­жем лю­бо­го хра­ма, скрыв от ве­ру­ю­щих своё епи­скоп­ское зва­ние, тем, чтобы сво­им вы­со­ким нрав­ствен­ным со­вер­шен­ство­ва­ни­ем дать об­ра­зец то­го, что и на­ши лю­ди мо­гут укра­сить Цер­ковь в совре­мен­ных усло­ви­ях...». 

В на­ча­ле де­каб­ря след­ствие бы­ло за­кон­че­но. Вла­ды­ку об­ви­ни­ли в контр­ре­во­лю­ци­он­ной де­я­тель­но­сти. Ви­нов­ным се­бя Свя­ти­тель не при­знал, и об­ви­не­ний, про­тив него вы­дви­ну­тых, не под­твер­дил. 

16 (29) де­каб­ря 1937 го­да Вла­ды­ка был рас­стре­лян на по­ли­гоне Н. К. В. Д. в по­сёл­ке Бу­то­во под Моск­вой и по­гре­бён в об­щей мо­ги­ле. 

При­чис­лен к ли­ку свя­тых Но­во­му­че­ни­ков и Ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских на Юби­лей­ном Ар­хи­ерей­ском Со­бо­ре Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в ав­гу­сте 2000 го­да для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния. 

Ис­точ­ник: http://www.fond.ru

священномученик Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий
Священномученик Аркадий (Остальский), епископ Бежецкий

Близится один из самых «зимних» и самых почитаемых во всем христианском мире праздников. Его народное название – «Никола зимний», а полное церковное – память святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца.

Святитель Николай, чудотворец, Николай зимний

Храмы, посвященные Николаю Чудотворцу, существуют во всех частях света. Всезнающий интернет утверждает, что их более 6000. 
И в нашей области 19 декабря во многих монастырских и приходских храмах будут отмечать свой престольный праздник. Но в самом известном из всех посвященных святителю сооружений в Тверской епархии такого праздника не будет. Речь идет о колокольне Никольского собора в Калязине. 

«Никола на Жабне» 

Под этим названием в документах почти тысячелетней давности, относящихся к XI – XII векам, упоминается едва ли не самый древний из Никольских храмов на тверской земле. В ту пору при впадении небольшой реки Жабни в Волгу был основан Никольский монастырь, просуществовавший до XVII столетия. В 1694 году на его месте был построен собор, ставший центром Никольской слободы. В 1775 году две слившиеся воедино слободы – Никольская и Калязинская подмонастырская – образовали единый город Калязин, главным храмом которого стал Никольский собор. 

Здесь завершается Волжский крестный ход 

Соборная колокольня, полюбоваться на которую ныне приезжают люди со всей России, а зачастую и из других стран, была построена в 1800 году. Пятиярусную колокольню высотою 35 сажень (около 75 метров) по замыслу своего хозяина полковника Василия Ушакова соорудили крепостные мастера, обязавшиеся за свой счет разобрать и вновь построить ее, если она вдруг покосится или даст трещину. В архивных материалах сохранились их имена: Василий Степанов, Евдоким Иванов и Иван Иванов-Руделев с «товарищи». 
Удивительно легкая, почти воздушная при всей своей грандиозности колокольня как бы перекликалась с такой же по красоте колокольней Троице-Макарьевского монастыря. Можно представить, какой божественной музыкой звучали зовущие к богослужению колокола каждой из них. На Никольской колокольне их было 12, самый большой весом 501 пуд (около 8 тонн) был отлит в конце 1895 года. С ним-то и связана самая известная здешняя легенда, имеющая, однако, вполне реальные корни. 

Звон уже не обещает бед 

«Кто хочет увидеть единым взором, в один окоём, нашу недотопленную Россию – не упустите посмотреть на калязинскую колокольню», – писал нобелевский лауреат Александр Солженицын, побывавший в Калязине в сентябре 1996 года. 
На старых фотографиях видно, что Никольский собор и колокольня стояли на довольно высоком берегу. Знающие люди утверждают, что при строительстве Угличского водохранилища вполне можно было сохранить и собор, и Троицкий монастырь. Об этом просили и местные краеведы, направившие в Совнарком обстоятельное письмо, доказывающее историческую и культурную ценность калязинских святынь. Однако руководители Волгостроя не стали дожидаться ответа на него. Монастырские стены, а затем и храмы были разобраны, а добытый таким образом кирпич на баржах сплавляли в Углич, где уже шло строительство ГЭС. 

Колокольня уцелела, можно сказать, случайно, но правильнее – по Божьему промыслу и по молитвам Николая Чудотворца. Ее стали использовать как парашютную вышку, а когда началось затопление, превратили в речной маяк. 

Тут-то и произошли чудеса, о которых со слов очевидцев рассказывают уже несколько поколений калязинцев. Начались они после того, как с самого верхнего яруса колокольни сорвался в воду колокол, который хотели, но не успели оттуда снять. И этот оказавшийся на дне рукотворного моря колокол стал звонить. И каждый раз после этого звона следовали грозные и печальные события. Колокол звонил перед началом войны с Гитлером, когда враг подступил к Москве, а потом к Сталинграду, звонил и перед атомной бомбардировкой японских городов Хиросимы и Нагасаки. Последний раз он зазвучал перед началом войны в Афганистане. 

Его неоднократно пытались заставить замолчать с помощью водолазов, но ничего не получалось. В конце концов решили создать искусственный островок вокруг возвышающейся над водой колокольни, похоронив колокол под слоем щебня и камня. Эта легенда отражена в фильме «Берег», вышедшем на экраны в 1984 году. 

Миновали безбожные времена. И после того, как в августе прошлого, 2016 года на колокольне Никольского собора было установлено пять новых колоколов, их звон уже не обещает новых бед. Летом на искусственном островке возле колокольни служатся молебны. Именно здесь, возле нее, завершается ежегодный Волжский крестный ход, как бы подтверждающий духовную непотопляемость России, символом которой для всей страны стала калязинская колокольня. 

Автор: Сергей ГЛУШКОВ, tverlife.ru
 колокольня Никольского собора в Калязине колокольня Никольского собора в Калязине колокольня Никольского собора в Калязине колокольня Никольского собора в Калязине

Запечатлели очень интересную фреску на стене нашего Храма. Она сильно изменена временем и погодой, но все равно можно разглядеть изображение святого апостола евангелиста Иоанна Богослова.

Фреска Сукромля храм Преображения Господня

И приложим несколько новых красивых фото храма

Сукромля храм Преображения Господня Сукромля храм Преображения Господня

Один из входов в храм состоит из двух частей или из двух дверей. Одни двери деревянные для тепла, а другие - это металлическая решетка, предназначенная для того, чтобы запирать храм.

Восстановление старинной решетки в храме Преображения Господня в СукромлеВосстановление старинной решетки в храме Преображения Господня в Сукромле

Друзья, поздравляем вас с двунадесятым праздником Введения во храм Пресвятой Богородицы!

Этот большой православный праздник отмечается 4 декабря. Связан он с великим событием, которое произошло во времена младенчества Богородицы. В трехлетнем возрасте ее ввели в Иерусалимский храм. Это было торжественное событие, на которое собрались родственники и знакомые семьи, в которой родилась Пречистая Дева. Ее одели в самые лучшие одежды и под молитвенные пения, в окружении зажженных свечей она с помощью Божией преодолела 15 ступеней, ведущих в храм. Богоотроковицу встретил первосвященник со множеством священников.

То, что Марию отдали на служение Богу в таком юном возрасте было обетом, который дали Иоаким и Анна, молясь о разрешении неплодства.

Первосвященник Захария по внушению свыше ввел ее в святое святых, куда доводилось заходить раз в год только первосвященнику для приношения очистительной жертвенной крови.

В Иерусалимском храме Богородица провела до 15 лет - до своего совершеннолетия. После чего она вышла замуж за пожилого, благочестивого плотника и вдовца Иосифа.

Почти вся земная жизни Пречистой девы покрыта тайной. Но из священного писания известно, что в храме она воспитывалась в обществе благочестивых дев, читала Священное Писание, постоянно молилась, занималась рукоделием, и возрастала в любви к Богу.

Введение во храм Пресвятой Богородицы